Наверное, самым печальным и наиболее распространенным человеческим недостатком является неспособность ценить время. Хотя бы осознавать его необратимость, не говоря уже о том, чтобы использовать его разумно. Пользуемся, как водой из-под крана, без счетчиков. А ведь закончится оно может внезапно.
На пороге безумия
Размышляя о нашем отношении ко времени, я почему-то прежде всего вспоминаю про евангельского богача и его урожай: И скажу душе моей: душа! много добра лежит у тебя на многие годы: покойся, ешь, пей, веселись. Но Бог сказал ему: безумный! в сию ночь душу твою возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? (Лк. 12, 19–20). Не мы ли это в годы нашей молодости, смотрящие беспечно на свои силы, возможности и перспективы, радующиеся сиюминутным успехам, считающие, что пришло оно, наше время — время быть удачливым, сильным, время все успевать и уметь, что оно в нашей власти и никуда не денется? Не свойственно ли нам, получив однажды чуть больше, чем нужно для жизни, возомнить о себе нечто, что подбросит нас без крыльев на смертельную высоту? Так и есть. Урожай заканчивается, деньги глупо растрачиваются, те, кто в минуту мнимой славы назывался друзьями, исчезают, едва почувствовав, что взять больше нечего. И вот — «выхожу один я на дорогу». Дорогу, на которой кроме весомых материальных потерь и моральных растрат есть еще одна зияющая пустотой дыра — время. Бездарно потраченное и ушедшее. Убитое и потерянное. Все эти годы оно просто уходило, а нам казалось, что все еще только началось и все еще будет. Сквозь уходящее время слышен отдаленным эхом голос Небесного Отца, который останавливает, ищет нас: «Безумный! В сию ночь душу твою возьмут у тебя».
Что же должно произойти, чтобы предупреждение, увещевание, призыв что-то менять были расслышаны нами? Клайв Льюис писал: «Бог обращается к человеку шепотом любви, а если он не услышан — то голосом совести. Если человек не слышит голоса совести — то Бог обращается через рупор страданий». Вот он — ответ. Можно ли обвинять врача в том, что порой он вынужден применять болезненную терапию? Особенно тогда, когда тяжелая болезнь стала следствием запущенного пустяка. Так и попускаемые Господом испытания. Но мы и их не хотим замечать. Даже сталкиваясь в течение своей жизни со страданием, пусть и косвенно — через судьбы других людей, мы продолжаем свой путь, ни о чем не думая. А порой и сознательно отвлекаем себя от мысли, что у любого поезда есть конечная остановка и что иногда рельсы и вовсе ведут в тупик. И получается, как в старой песне: «Он глядит на танцоров, забывших о том, что каждый из них умрет». Безумие начинается тогда, когда грех возводит человека в крайнюю степень упорства и противления очевидным фактам. Когда в голову приходит мысль, что ты еще успеешь начать жизнь духовную: вот будешь внуков нянчить, тогда и в церковь можно, пора, а пока «покойся, ешь, пей и веселись». Правдива поговорка, что иной не хочет переступить порог храма сам, видимо, ждет, что его туда внесут. Четверо крепких мужчин.
Лукавые дни
Все, что несется сейчас с экранов, все эти лозунги — «Бери от жизни всё», «Мечты сбываются» — есть не что иное, как коллективное самоубеждение в том, что вот-вот наступит для нас некое время благоденствия, в котором мечты непременно сбудутся. А реальность говорит об обратном. О том, что время прошло, но то, о чем мы мечтали, так и осталось… вчерашним «завтра». У нас нет того, о чем мы мечтали, но нет и того, что мы могли бы приобрести, потратив время на реализацию чего-то не иллюзорного, настоящего.
Если попытаться взять и проанализировать судьбу долго пожившего человека, по часам посчитать то, что он сделал для созидания, для добродетели, для милосердия и любви, сколько получится? Часы? Дни? Недели? А на что же были потрачены годы? Можем ли мы сказать, что в нашей жизни были годы любви к ближнему? Или месяцы прощения и смирения? Часы радости, но не за себя, а за другого? Были ли в нашей жизни минуты послушания и мгновения, когда мы никого не осудили?
В Послании апостола Павла к ефесянам есть такие слова: Итак, смотрите, поступайте осторожно, не как неразумные, но как мудрые, дорожа временем, потому что дни лукавы (Еф. 5, 15–16). Время есть величайшая ценность, пользоваться которой нужно с осторожностью и мудростью. Ведь на самом деле горизонт, который, как нам кажется, еще очень далеко, может быть достигнут в один день. А нам думается, что за горизонтом, как за ушедшим днем, еще что-то есть. Другие дороги, новые рассветы. Так ли это на самом деле? Возможно… А возможно, что «душу твою возьмут у тебя» уже этой ночью. Мы не знаем. Так отчего же такая уверенность, что времени еще вагон? Кто сказал, что на следующем переезде его не отцепят?
Когда пора думать о душе?
Есть такое известное выражение: «Ей (или ему) пора бы уже о душе подумать». Чаще всего используется оно в случае, когда говорится о ком-то в преклонном возрасте. Но насколько же это неверно! Ведь думать о душе человеку следует всегда. Время обманчиво. Если попасть в помещение, в котором кромешная темнота, как мы сможем понять, где оно заканчивается? Насколько оно велико или мало? Разве не с осторожностью нужно передвигаться в такой темной комнате, дорожа каждым в безопасности пройденным шагом и твердой землей под ногами? Время — та же темная неизведанная нами комната.
Люди жалуются на нехватку времени, но, по сути, его дефицит тоже иллюзорен. Мы часто сами себе даем обещания что-то сделать в неопределенном будущем, потому что сейчас времени на это нет, вместо того, чтобы просто взять и сделать или хотя бы начать делать. Читать утренние-вечерние молитвы? По главе Евангелия каждый день? Псалтирь со следующего поста? Не ссориться с родителями, женами, мужьями, детьми? Не вступать в конфликты с сослуживцами? Взять трубку, зная, что предстоящий разговор не будет приятным, но необходимым тому, кто на другом конце провода? Завтра? С понедельника? А доживем ли мы до понедельника?
Когда я учился в институте, у меня был хороший знакомый. Однажды мне довелось навестить его в больнице, в психоневрологическом отделении. Мы о чем-то говорили, и вдруг, как бы случайно, он горько посетовал: «А ведь полжизни уже прошло…». На тот момент ему было 26 лет. Хотелось воскликнуть: «Да брось, какие полжизни! У тебя еще вся жизнь впереди!». Но я промолчал… Тогда он ошибся только в одном: его жизнь прошла не наполовину, а гораздо больше — через несколько лет его не стало. В совершенном одиночестве, будучи психически нездоровым, он выпил летальную дозу успокоительного. Не могу себе простить: за несколько часов до его смерти я видел его страницу в социальной сети, в режиме онлайн — и ничего не написал. Мы в то время почти не общались, и я подумал: «А что я ему скажу? Может, в другой раз? Может, завтра?». А «завтра» уже не было.
Надо учиться не отпускать время, пока еще есть мгновение сказать что-то важное человеку, что-то для него сделать, надо разглядеть за этими присутствиями в онлайне сигнал SOS. Надо понять, что вокруг нас много дел и людей, которые нуждаются в нашем участии именно теперь, а не завтра. Надо хранить время, чтобы дела, на которые оно было потрачено, свидетельствовали о нас. Надо спешить. Пока беспечность не оборвалась бессилием и невозвратными мечтами.
Фото Алексея Леонтьева
Газета «Православная вера» №12 (536)
